Суббота выдалась очень уютной. Листья, желтеющие за окном, казались еще ярче на фоне серой стены дома напротив. Я наконец-то отоспалась за всю неделю и, укутавшись в махровый халат, курила у окна, наблюдая за тем, что творится по ту сторону стекла.
А там творилась осень.
Изредка пробегали разноцветные зонтики – то черные, в строгих черных кожаных туфлях размера 43го, то с красивым пейзажем, в ботиночках на высокой шпильке, то аляповато-яркими лоскутами с ушками и нарисованными мордочками в высоких резиновых сапожках.
Дворовая шпана, совершенно не замечая дождь, таскала по двору мешок с листвою, видимо, пытаясь придумать, что делать с этим сокровищем.
Промокшая до последнего перышка ворона, нахохлившись, сидела на ветке и деловито разглядывала что-то очень важное, судя по ее взгляду, на своей лапе.
Две дамы преклонного возраста что-то жарко обсуждали, стоя у подъезда. Одна держала в руках зонт, раскрашенный ярким ситцем, с переломанными спицами и давно лопнувшей ручкой-набалдашником, вторая – периодически поправляла съезжающий пакет, надетый на голову. Судя по жестам бабушек, скорей всего они говорили о том, что «в советские времена, осень себе такую погоду не позволяла».
Я, улыбнувшись, отошла от окна и занялась уборкой.
Ближе к вечеру зашел Летчик. Немного пообщавшись, мы решили взять какой-нибудь диск и посидеть-посмотреть его дома. Когда Серега уже спускался вниз, я выбежала на площадку и крикнула, чтобы он купил еще Зеленого Липтона. Он угукнул в ответ. Я закрыла дверь. Вспомнив кое что из прошлых походов Летчика в магазин, снова вышла и крикнула, что чай должен быть именно зеленый.
«Именно зеленый! Ну как…как…»
«Да знаю-знаю я что такое зеленый – перебил меня гонец – Это вот как синий…Тока зеленый!»
«Ну да! – засмеялась я вслед»
Часов в восемь подтянулась Сашка, а вслед за ней «вечно молодой, вечно пьяный» Тоха со следами асфальтовой болезни на лице. Мы пили пиво и смеялись. Задним фоном этому служила какая-то старая комедия.
Окно в моей комнате уже энное количество времени не обрамлено занавесками. Все хочу повесить и как-то «не успевается». Зато так яснее контраст: всего два тонких стекла и абсолютно противоположные миры за ними – с одной стороны холодная и мокрая ночь, пропитанная, как земля дождем, сплином и тоской по лету, с другой стороны – колокольчики смеха по всяким пустякам, теплый плед и руки друзей, заботливо передающие друг другу кружки.
Ничего такого особенного, в принципе.
Но, черт возьми, мы так редко можем себе такое позволить.